Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]
— Он тоже любил, — а значит, отдавал ему часть своей души — бесплатно. — Ибо корм, даже сухой, ему был не нужен, как говорится:
— Тока одна любовь.
Лева сказал:
— Дэн, отдаю — за небольшое вознаграждение — тебе мой личный Билет до Монте-Карло, вспомнишь, если я отсюда выберусь, как романтично это было, и возьмешь меня там к себе садовником, как журналист-писатель, сравнимый по своим возможностям по полям, конечно не с Пушкиным, но с Агатой Кристи — это точно.
— Где там, уточни, пожалуйста, — сказал Дэн, оглядываясь на дверь, откуда могли появиться в любой момент любые черти. Имеется в виду:
— Как белые, так и полосатые.
— На моей вилле под Нью-Йорком, или там, где жили мои друзья, мои коллеги по духу Пикассо, Ван Гог, Сезанн и Тулуз Лотрек?
— У меня болят нохги, — сказал Лева Задов, — и поэтому я не люблю далеко ходить, хотя, конечно Нью-Йорк, Париж и его Франция — это тоже весчь, но встретимся лучше там:
— Где чисто и светло.
— Где это, За Рекой в Тени Деревьев?
— Да, на Том Берегу.
— Ладно, одно место садовника за тобой. Но с условием:
— Неужели и там есть условия?
— Да, будешь присматривать и за персиковой теплицей.
— Согласен. Но тоже с условием.
— Каким?
— Что мне не надо будет за тебя писать еще и детективы.
— Всё?
— Нет.
— Что еще?
— Возьми подарок на память.
— Что за подарок?
— Ничего особливого.
— Что значит, ничего особливого? — Дэн подозрительно посмотрел на Леву. — Ну, хорошо, беру. И Лева передал ему маленького котенка Васю, с теплым напутствием:
— Вы умрете с ним в один день.
Пока через поля, через леса Ку-Ку несет богатыря и три его хвоста, время вернулось в ресторан Ритц, а этих:
— Через поля, через не только леса, но и саму Волгу, колдуна и воинов передадим во временное пользование Мюнхгаузену для:
— Э литл заморозки. — Как будто не ожившие еще звуки:
— Той эллинской речи, которую получил по почте и Гомер. И действительно, Эсти по транслокации Распутина понял:
— Можно взять город Царицын и после. — После, как уже говорилось, взял Иерихон Иисус Навин, после того, имеется в виду, как его взяли за восемьдесят лет до него:
— Другие. — Или как можно разрушить стены, которых не только нет, но и:
— Никогда еще не было. — Но, разумеется, когда-то будут.
И четыре дамы, как четыре стороны света, посовещавшись за тем столом, где когда-то сидели во время музыкальной паузы для необходимого в этом деле потребления э литл водки и чуть салата из свежих огурцов от знакомой на холодных, но это было раньше, а сейчас только что были, но и их уж нет, а если и есть, то не только далече, но и очень высоко в небе, но:
— Дроздовский был здесь, и вполне мог сойти за конкурента — прошу прощения за конкурсанта — на аукционе женихов, среди которых не только на первом месте был мистер Парчовые Штаны, с его, разумеется:
— Потусторонними Связями. Аги, Ника Ович — ее пришлось отковать от пулемета, к которому, впрочем, она приросла сама, и не только по собственному желанию, но и, как она сама со вздохом резюмировала:
— По веленью Фрая, — который пропал в последнее время неизвестно куда.
— Уж не в Швейцарию ли опять, — как думали некоторые, — лечиться от пуль Елены Прекрасной, которая, не будь им съедена, смогла бы тоже участвовать в конкурсе. Далее, Жена Париса, считавшая себя еще недавно по меньшей мере царицей Савской — которой, впрочем, никто никогда не видел — а теперь готовая на все из-за потери радужных перспектив, так как узнала, что ее возможный будущий муж — это Фрай, а он, как оказалось:
— Цацкаца с ледями, — и не собирался никогда, ибо враз и навсегда выбрал в спутники жизни Канта. — Да и его уже не раз бросал живым в реку. — Впрочем, это еще не решено окончательно. Ибо не только мы сами определяем судьбу, но и судьба выбирает себя сама.
— Одной не хватает, — сказала Аги, — и добавила, оглянувшись на любимого, который пытался в это горячее время:
— Настроить барабан, — который, как и другие не менее ценные музыкальные инструменты, был разрушен пулеметными очередями Ники Ович. — Но! Но как раз появился Колчак с артисткой Щепкой, и взяли ее.
— Я не для того прошел с боями и без оных от самых, как говорится, от окраин до Волги, и сюда в Ритц — заходил даже в Метрополь, но там никого не оказалось:
— Чтобы отдать ее, — он шлепнул подругу по заду, так как уже долго терпел, и давно мечтал посетить местный банкетный зал:
— Если он, конечно, не занят, — но я знаю:
— Свободен, — ибо для победителя:
— Путь свободен по определению.
— Не беспокойся, любимый, это только для счета, — и согласившись, чтобы ее записали, — ринулась вслед за мужем в банкетный зал. Но тут же вернулась с такой гримасой ужаса на лице, с какой пугала врагов Одиссея Афина Паллада. Тоже, между прочим, на прощально-свадебном банкете. Местную Пенелопу, правда упер Котовский, с учеником колдуна Эспи — правда многие считали, что он и так сам по себе колдун — на хвосте, и богатырем Вра-Одиссеем на его бороде. — В реальности просто держал за ноги. Итак:
— Где Кали?
— Где Кали, — повторила Жена Париса, — а. А кто это? Как говорится:
— Весь секс, как рукой сняло.
— Вы что делаете, скоты?! — рявкнула Щепка и вынула из-за спины, как из самой себя меч Хаттори Ханзо, на что Ника Ович сделала глупое замечание:
— Мы думали, такой только один остался, — и указала на Дроздовского. — Он вынул его из груди пораженного его же мечом знаменитого Яши Сверло. А по сути это меч Фрая, ибо он его изрыгнул из своей пасти вместе с Яшей.
Дроздовский прервал путь Щепки к столу некоторых своих знакомых, которых она хотела изрубить на корм львам, как она выразилась. Но к удивлению многих, меч сразу не вылетел из рук Щепки, хотя и пришлось перехватить его в другую лапу после удара Ахиллеса Дроздовского.
— Не торопись, мэм, — сказал он, — но лучше не рубить тех, кто не имеет отношения к смерти вашей любимой подруги. Ее коварно сожрал Фрай.
— Где он?
— Пропал. Пока что. И будет лучше, если вы замените ее — на время, разумеется — побыв конкурсанткой на роль. А собственно на чью роль.
— Да, зачем это вообще нужно, жениться, или выходить замуж? — спросила Щепка и, не убирая меч в дальние ножны, присела за стол:
— Как все.
— Дело в следующем, — сказал Распутин, который всё еще:
— Так и стоял, как манекен на выборах, которых не бывает по их же определению:
— Вы там, а мы-то:
— Здеся. Но Щепка не дала ему договорить:
— Ибо натуральная лошадь, а перебивает дам, которые предназначены:
— Именно для того, — как констатировал Щепка, — чтобы укрощать лошадей. И других коней. Она бросила свой острый, как лезвие бритвы, Хаттори Ханзо, и он без особых заморочек снял штаны с колдуна. Парча упала, и все увидели то, что:
— Там было. Начались перешептывания, из которых даже Ахиллес понял только то, что:
— Сомнительно:
— Достаточно ли этого не то, что для полного счастья, а вообще:
— Можно ли вообще пользоваться? Многие могут подумать:
— Слишком-м-м-м! Нет, оказалось, для этих дам, нет, ибо, как сказала Жена Париса, и некоторые, да нет, многие, и более того — все:
— Ее поддержали, — так как, как объяснила Щепка:
— Увы, но это не Давид.
— Почему? — спросил сам Распи обиженно. И был шекспировский ответ:
— Уже нечего себе даже вообразить.
И так как без мужа:
— Никуда не пускают, — решили взять Дроздовского. Но он отказался раздеваться.
— А это и не нужно, — сказала Ника Ович, — ибо априори ясно:
— У вас есть воображение.
— И такое, — добавила Аги, — что ни в сказке сказать, ни в Мастере и Маргарите представить на Нобелевскую Премию.
— Да, вы нам подходите, — сказала Жена Париса.
— Меня не спрашивайте, я все равно останусь с моим:
— Правителем Омским, — ибо, как у нас говорят:
— Люблю грешным делом праворульные тачки.
— И знаете почему, — решила завести ее Ника, — они дешевле.
Но драка не состоялась, так как. Появился тот, кого тайно ждали. Это был Фрай, но в одежде, как высказался Ахиллес:
— Тигровой масти.
— Косит под Эспи, — сказала бесцеремонно Аги, но Ника за него заступалась:
— Это не тигр, а только его имитация.
— Конспирация, — так сказать. — Щепка. И добавила: — Щас посмотрим. — Она встала, сбросила кольчугу, из специально для нее, только недавно изобретенного волокна, которое не могли пробить лук и стрелы, и названного изобретателем:
— Анна. — К сожалению, как было ясно из его любовного письма Щепке, он был тоже белым офицером, поэтому эта, достойная Видока дама, через месяц узнала, что:
— Вторых таких Иначе, как Колчак — не бывает. — И следовательно, он и изобрел специально для нее этот пиджачок, который с трудом брала пуля, но а стрелы вообще — нет. Но назвал этот свитер Колчак почему-то Анна — имя, ей давно забытое, как нить Ариадны, ведущая только:
